ТЕМА: FAQ по вселенной: физика и прочие закономерности

Квазы малочувствительны к боли, а ласку не воспринимают. Они мужчины или женщины только по названию, хотя кое-какие варианты при большом желании найти можно. Дзен в этом физически не нуждается. Иное дело психически. Могучее чудовище по облику, но внутри слабый человек. Чудовище стает все сильнее, а человек остается слабым. Дзен начинает опасаться, что это вот-вот может стать проблемой. А ему не нужны проблемы личного характера, ему сейчас не до себя. Он вытащил эту территорию из бездны, куда она скатывалась все последние годы, и повел ее вперед. Если сбавит темп или тем более остановится, все может покатиться под откос давя людей сотнями и тысячами. И останется в итоге заваленная разгрызенными костями пустыня, как уже не раз случалось в других местах. Ему следует держаться подальше от тех женщин, к которым его может повлечь хотя бы платонически. Это плохо повлияет на его внутренний мир и может навредить главному делу. Иногда в мутной дремоте, заменяющей квазам сон, он начинал видеть картины, от которых долго ходил сам не свой. И почти всегда это было связано с тем, что на его горизонте оказывалась очередная смазливая самка, на которой ему хотелось подольше задержать взгляд. Пока что его тянет лишь к особенным, к тем, которые резко выделяются на фоне серой массы, а таких не может быть много, держать их в отдалении несложно. Но если психика дальше будет слабеть в этом направлении, вскоре ему придется принимать все возможные меры, чтобы женщины вообще на глаза не попались. А дальше придется уничтожать всякие намеки на то, что они вообще существуют, и как это обставить он не представляет. Но даже если это получится, надолго не спасет. Спустя какое-то время он или превратится в настоящую тварь, свихнется, или не выдержит соблазна и проглотит белую жемчужину. А там тягостный период омерзительных мук обратного превращения, немного восстановительного лечения и гимнастики, и он уже в прежнем теле, человечески-слабом, но чувствующим не одну лишь сильную боль, а многое, в том числе приятное. И жить он будет в гармонии с психикой, а не запертом в чудовище психом на распутье трех дорог. Но этот момент надо оттягивать как можно дольше. Западной Конфедерации сейчас нужен самый сильный кваз, ведь это пугает врагов и умиротворяет союзников, такая уж у жертв жемчуга полезная аура. Он будет сильным квазом. Самым сильным. Мышка будто сама собой направила указатель не туда куда надо, и на мониторе появились иконки камер следящих за темницей ценного и одновременно бесполезного приобретения. Дзен и сам не понял, почему начал переключать их одну за другой даже не задумываясь о том, где именно следует искать девушку в такое время. Логично, что она обнаружилась в спальне. Под землей с местом все сложно, но для такой гостьи выделили просторные по меркам запада апартаменты, даже у Дзена они сейчас заметно скромнее. Что бы кто ни говорил, а у Цветника такая репутация, что хочешь или нет, а считаться с ней приходится, пусть не во всем. Старались не ударить в грязь лицом. Орхидея держалась прекрасно, но Дзен слишком долго прожил в не самом приятном месте Вселенной и умеет видеть скрытое. Девочка в шоке от того, куда попала, от того, среди кого оказалась, от ближайших и дальнейших перспектив. Она от всего в шоке, в том числе от внешности своего будущего мужа. Ничего удивительного, ведь даже те, кто прекрасно его знают, при личной встрече не всегда могут сдерживаться. Он ведь не простой урод, он всем уродам урод. Рука действовала отдельно от разума. Переключилась на другую камеру, добавила яркости, приблизила изображение. Теперь лицо спящей девочки занимало большую часть монитора. Склонив голову так, чтобы она приняла почти горизонтальное положение, Дзен уставился в закрытые глаза выдавливая из памяти воспоминания об их невероятном цвете. Получалось плохо, но он старался, ему очень хотелось вновь ощутить то, что он ощутил в тот момент, когда увидел Элли первый раз. Он тогда даже не понял, какое у нее лицо, фигура и прочее. Просто смотрел в глаза, благо нечеловеческое зрение кваза позволяло на таком расстоянии рассматривать пылинки на одежде. Цвет ее глаз… Шея квазов – не самая гибкая часть тела. Дзену пришлось слишком сильно наклониться, чтобы его уродливая морда оказалась напротив личика спящей девушки в таком же положении. Стул, сколоченный из сосновых брусьев и фанеры, не выдержал неожиданно возникших несимметричных нагрузок, безо всякого предупреждения развалился с отрывистым треском. Дзен, оказавшись на полу, несколько секунд не шевелился. Нет, он не пострадал, просто стряхивал с себя постыдное наваждение вызванное созерцанием спящей девочки. Даже падение не смогло полностью вывести его из заторможенного состояния, где он не мог думать ни о чем и ничего не делал, если не считать того, что неотрывно таращился в монитор. Потом, почувствовав, что почти пришел в норму, резко поднялся, выдернул из предплечья доску с торчащими из нее гвоздями, отбросил в сторону с такой силой, что она оставила заметную выбоину на стене. Решив, что этого недостаточно, взмахнул рукой, задев когтями потолок, резко опустил. Черный широкий монитор с противным треском сложился в безобразный комок и в таком виде отправился вниз, вслед за обломками разбитого чуть ли не в мелкие щепки стола. При этом сверкнула искорка короткого замыкания, в бункере мигнул свет, но не отключился, заработал как ни в чем ни бывало. Ловя уродливыми ноздрями запах горелой изоляции, Дзен поймал себя на мысли, что он голоден. Нет – неправильно. Он не просто голоден, он очень хочет мяса. Что, впрочем, неудивительно, ведь он всегда хочет только его. Странно другое – он хочет сырое мясо. Он хочет вырывать клочья плоти из кричащего тела и впиваться в них, еще трепещущие, чавкать кровью, рычать и урчать от высшего наслаждения. На миг перед взором отчетливо проявилось лицо спящей орхидеи. Ее невероятные глаза были открытыми и мертвыми, а он, издавая омерзительные звуки, вырывал очередной кусок из окровавленного тела. Бухнувшись задом на обломки мебели, Дзен обхватил раздутую от костяных бугров голову обеими лапами и, раскачиваясь из стороны в сторону начал делать то, что неизвестно когда делал в последний раз. Кваз ругался. Он матерился, как опустившийся алкаш разбивший последнюю бутылку дешевого пойла. Он костерил последними словами себя за то, что не может совладать со своим измененным телом, которое медленно и неумолимо разрушает его человечность; он осыпал примитивной бранью людей, что пошли за монстром только потому, что тот сказал несколько слов и голыми лапами прикончил слабака, который был виноват лишь в том, что надорвался, не потянув неподъемную ношу.Из-за его опасной слабости азовский запад был на грани того, чтобы превратиться в мертвую землю. Его убийца был куда сильнее и способен на многое, это понимали все с первого взгляда. Люди запада пошли за уродом. Они до сих пор верят, что лишь чудовище может вывести их из безнадежного тупика. Обычный человек на такое неспособен, судьба последнего претендента на роль владыки этих земель доказала это далеко не первый раз. Дзен оторвал ему голову прорвавшись через кольцо личной охраны обеспеченной тяжелым вооружением и бронетехникой. Никто не сумел его остановить, а что до нескольких пуль, нашедших лазейки в броне, так к боли он почти нечувствителен, и заживает на нем все, как на собаке. И полковника Лазаря он тоже не забыл упомянуть в своих проклятиях. Ему Дзен уделил особое внимание, этот дилетант-интриган притащил сюда девочку с удивительными глазами, на которую хотелось смотреть. А это делать категорически нельзя. Это делает его слабее. Излив душу голым стенам, Дзен вздохнул почти как человек и подытожил: – Она мне здесь не нужна. Да она никому здесь не нужна. С ней надо что-то решать. И чем быстрее, тем лучше.